ИДЕАЛЬНЫЙ БРАК

Взращенные в институте идеалы, окрыляли, позволяя втягивать на плечи непомерные массивы работы. Бывало до глубокой ночи сидела она над ученическими тетрадками, готовилась к предстоящему дню. Никогда не случалось, чтобы помимо основных обязанностей, отказалась от дополнительной работы.

Многие Юлькины коллеги, выходцы из девяностых, в тайне, в душе, брезговали национально-патриотическим воспитанием ребят. Им, изнеженным миллениалам, вскормленных на гамбургерах и интернете, новый курс великой России, казался порочным. Хотя виду никто не подавал. Каждый держался за тёплое местечко, находя причины увиливать от "уроков о главном". Юля же обожала видеть нарядных мальчишек и девчонок в пионерских галстуках, слушающих Слово Божие. В такие мгновения сердце преподавателя сладостно замирало в груди.

Уже на второй год работы из разряда тех, к кому присматриваются, Юля прочно перешла в категорию "свои". По рекомендации директора, была приглашена в кабинет к товарищу майору, где, не задумываясь, подписала бумагу сообщать о неблагонадёжном элементе, скучающим за ошибочной свободой нулевых, западных ценностях, преподавателях, прячущих под масками сочувствие к укробандеровцам, учениках приносящих из дома идеи разложения.

Такими темпами, к сорока годам Юлька, вполне, могла рассчитывать на должность завуча, с окладом ажн тридцать восемь тысяч и ежегодными поездками в лагерь патриотического воспитания.

Этим летом её премировали двумя путёвками. Сравнить ли тот Тайланд с настоящим отдыхом. Природа, лес, песни под гитару у ночного костровища, строевая ходьба, советские марши, старшие товарищи принимающие тебя в пионеры. Да, пусть форма трещит по швам на располневших телесах шестидесятилетних тётенек, но, разве, возраст может испортить атмосферу благодатных, давно прошедших, времён, возрождение, которых в Юлькиных руках и её сверстников.

В квартире непривычно одиноко. Пустота щерится мраком из всякого угла. Юлька зажгла торшер, яркий прямой свет не любила. Сразу стало уютно. Заварила чайник ромашки. Достала ученические тетради. Чиркнула напоминалку подготовить к политинформации доклад о трагических последствиях решения Горбачева развалить Советский Союз. Волею директора, каждый понедельник, весь педколлектив, вынужден, перед работой выслушивать плоды Юлькиных изысканий. Темы, конечно же, спускались сверху. Вначале ее смущали ненавистные взгляды сослуживцев, притащившихся в школу на час раньше, ради, по их мнению, совковой дичи. Но, после парочки доносов и вызовов "куда следует", атмосфера кардинально изменилась. Юлька срывала бурные, не прекращающиеся аплодисменты буквально чуть ли не после каждого предложения. Вот она власть диктатуры народа над отдельными, несознательными личностями.

Проверяя тетрадки, Юлька, то и дело, бросала взгляд на телефон, не позвонит ли муж. Уже пора бы приехать. Часы, подарок коллектива за успехи в воспитании молодёжи, оглушительно тикали в мёртвой тишине. Чем меньше становилось стопка тетрадок, тем ниже склонялась Юлькина голова. Ромашковый настой неукоснительно тянул ко сну. Незаметно для самой себя, Юлька отключилась, уронив голову на стол.

Тот час лёгкий, летний бриз, зашевелил её золотистые локоны. Перед взором растелилась ширь Бельбекской долины. Они шли с мужем в колоне, в честь дня рождения Владимира Ильича Ленина, счастливые, радостные. Олег выбивал на барабане бодрую дробь, а она, вместе с другими, задорно выкрикивала: "кто шагает бодро в ряд? Преподавателей отряд. Лидер наш Владимир Путин будет нас в очко ебать". Необычность концовки встрепенуло Юльку, заставив испуганно оглянуться. Она выпала из сна, увидев перед собой абсолютно счастливое лицо мужа.

- Просыпайся, просыпайся. - тормошил он ее, - Я привез, привез это. Теперь у нас есть чем, по- настоящему, выебать мое очко.

Взвизгнув, Юлька кинулась мужу на шею, зацеловала, вдыхая родной запах:

- Как тебе удалось протащить, рассказывай, где прятал?

Олег бережно вернул Юльку на место, скидывая, пропахшую, долгой дорогой, рубашку.

- Подожди. Провезти одно, ты еще найди в том гребаном Казахстане страпон. Они при слове секс-шоп шарахаются в стороны почище наших. Я едва до Астаны не доехал, пока нашел. Прятал под запаской. Здоровый зараза, еле поместился, хорошо не шмонали. А то прям там бы на него и насадили.

Олег вытащил большую упаковку, много раз обмотанную в целлофан. Как маленькие дети под новогодней елкой, они принялись снимать слой за слоем.

Огромный, розовый, натуралистичный страпон лег в дрожащие Юлькины руки. Он был прекрасен, изгибами, искусно воспроизведенными складками, отливами киберкожи, не отличим от члена порноактера, с которого его делали. Она представила этого монстра в себе, отчего срамные губы, увлажнившись, приоткрылись, намереваясь принять игрушку немедля.

Сколько месяцев они мечтали о таком семейном подарке, обсуждали шепотом во время взаимной мастурбации, не дай Бог соседи прослышат. Да и сами шалости люто скрывая, не скрипя, на полу, пыхтя в подушку. Пол класса Юльки в их доме живет. Станут полоскать намеками в домовом чате. Учитель это не про низменное, ему детей аист из госуслуг приносит.

Чего только они не использовали для удовлетворения сексуального желания. Была в их семье, тщательно скрываемая от других, особенность. Муж Юльки оказался стопроцентным скрытым геем, женившимся ради анкеты, а не традиционных семейных ценностей.

Порок сей он вынес со службы в армии. Обычные мужики бахвалятся данным периодом жизни. Грудь колесом, байки несусветные травят. Олег же на вопросы отвечал скупо, где, когда, про остальное молчок. Юльке оставалась лишь догадываться, что происходило с ним два года в глухой тайге Красноярского края, отчего бывший любимец девок, весельчак и балагур вернулся опущенным тихоней.

Юлька долго мучилась, импотенцией мужа, принимая вину на себя. Олег был нежен, ласкал, придумывал разные предметы утолить страсть молодой жены, не менее страдая от собственной несостоятельности. Лишь анекдотический случай помог раскрыть его тайну.

Вернулась Юлька раньше с командировки. В групповой поездке по Золотому кольцу, заболел ученик. Ее отправили сопровождать дитя домой. Закончив дела, решила устроить сюрприз мужу. Накупила вкусняшек, бутылочку вина, тихо отперла дверь в квартиру.

Юлька могла себе представить всякое, ну, вещи разбросаны, ну, посуда не помыта, только не животные стоны из спальни. Измена!? Кем!? Мужем, чей член за три года ни разу не подал признаков жизни? Цунами, увидеть Олега с красивой бабой, оказался лишь легким ветерком в сравнении с открывшейся картиной. На кровати, стоя раком, с задранным подолом ее, Юлькиного платья, действительно, заливисто, постанывала симпатичная, широкоплечая мадам. Юлька не сразу под густым слоем грима, румян, туши, признала в ней Олега, пока взглядом не выдернула торчащий из-под складок ткани член, впервые увиденный ею в эрегированном состоянии. Над всей этой композицией, громко хрипящим быком, сверкая полнокровным задом, нависал товарищ майор, которому Юлька писала доносы на коллег, ставящих на вызов реингтон с иностранщиной.

Назвать последующую сцену немой - мало. Повисшую тишину можно было порезать на куски, воткнуть сверху свечи и подавать к чаю. Юлька сползла по стене, глотая, выброшенной на берег рыбой, воздух. Майор настрочил расписку о неразглашении увиденного, назвав сие оперативно-розыскными мероприятиями, заставил расписаться, только после этого одел трусы. Когда он ушел, Олег уложил жену в кровать, налил вина, тихо, без надрыва, признался, так мол и так, по иному не могу, не интересует. Предложение развода приму с пониманием.

Разводится Юлька не хотела. со стороны глянуть - идеальный брак. Вины за мужем не видела. Тихий, испуганный таракан, прячущий по щелям собственное естество. Чем он ее самой хуже? Не имеющей сил бежать из дурдома, которым управляют престарелые параноики, в чьих мозгах, одновременно, уживаются и коммунизм с православием, и крестные ходы в честь невинно убиенного батюшки царя, вокруг мавзолея Ильича.

Ей ли, тайком скачавшей VPN, смотреть порнушку, мечтающей сниматься в порнушке, да еще не в простой, в забористой, где мужиков поболе на нее одну, осуждать мужа, подставляющего зад фсбэшнику, разбухшего от вседозволенности.

Несколько дней не разговаривали. Спали порознь. Первой не выдержала Юлька. Пришла ночью, чувствовала, притворяется Олег, не спит. Слышала, шуршал кулаком под покрывалом.

- Как ты хочешь?

Сдавленный голос ответил:

- Давай, поласкаю тебя, ты кончишь?

Юлька сорвала с мужа одеяло. Так вот почему массажная щетка для волос, с ребристой ручкой под конус, вечно находилась в самых неожиданных местах. Сейчас ее, с презервативом натянутым на рукоять, Олег прятал за спиной. Справедливости ради, следует сказать, частенько, запершись в ванной, Юлька и сама пользовалась приятной формой инструмента не по назначению.

- Не надо, как раньше. – решительно сказала она, кидая одеяло на пол.

А у самой аж в глазах потемнело, переступить запретную черту, нарушить общественный закон, сможет ли завтра выйти на улицу? Или каждый встречный, прочитав в ее глаза печать страшной тайны, начнет тыкать пальцем.

Легли рядом на полу. Олег вытянулся вдоль Юльки, длинным, поджарым телом, нависая сверху. Целовал лицо, глаза, губы. Сколь бы он не старался изобразить интерес, Юлька понимала его отстранённость. Не было того огонька, жадности, трясучки, что случается, когда мужик заваливает бабу. Чувствовала через силу, из вежливости, раздвигает Олег кончиком языка вульву. Разводит в стороны половые губы, пробираясь к главной точке бутона. По обыкновению, осторожен. Знает, не любит Юлька резких касаний. Вечная неудовлетворенность превратила клитор в оголенный нерв. Тронешь – ожжет до самых пяток.

Язык, не торопясь, разглаживал каждую складочку у входа. Проталкивался во внутрь. Приятно, конечно. Да не то. Вспомнила свою покойную, злющую, вечно всему не радующуюся бабку, любившую выражать неудовольствие фразой – шо по пизде ладошкой.

Юлька потянулась к анусу мужа пальцем. Только достигла расщелины разделяющий его глобус по экватору. Олег застыл, завилял задом, сопротивляясь. Юлька звонким шлепком осадила норовистого жеребца, прикусывая вялую головку пениса, которую держала во рту.

На гордое звание «член» он не тянул. Член, это нечто мощное, монументальное, вроде стелы в честь Юры Гагарина, упруго устремленной ввысь.

Подушка пальца уперлась в тугой мужской сфинктер. Муж всегда был чистоплюем. Умудрялся выбривать и там. Олег замычал. Член резко дернулся в губах, рывком наливаясь кровью. Рецепторами рта Юлька впитала каплю аромата желания, вытекшую с венчика головки. Член продолжал расти. Он уже не помещался в полости. Юлька судорожно сосала отвердевшую плоть, отодвигаясь чуть в сторону, дышать становилось сложно. Пойманная врасплох, она не заметила, что засадила в зад мужу почти весь палец.

Смятение, растерянность. Иначе ее состояние не объяснить. Она не догадывалась раньше, какой у Олега здоровенный болт. Где ж было, если он никогда не бывал до конца эрегированным. Юлька изловчилась смочить палец слюной. Сфинктер мужа расширился. Она ввела второй, раздвигая винтообразно. Олег, подвывая, нетерпеливо, размашисто засаживал ствол в глубину горла. Как бы не задыхалась под его напором, Юлька не за что не могла позволить себе прервать сей праздник плоти. Её рука в анусе мужа, лишь подстёгивала его порыв.

Она дала завалить себя навзничь. Зажмурившись от, бьющих по глазам яиц, Юлька позволила закончить не выходя, залить её горловую полость, губы, подбородок спермой. Какой же сладкой та показалась! Это был вкус победы.

Олег свалился на бок, тяжело дыша:

- Только не смей думать, что это конец, сучка. - пробормотал он, - Я сейчас тебя буду ебать, как последнюю шлюху.

Упруго торчащий, параллельно полу, член, лишь доказывал серьёзность произнесённых слов.

Если человеку терять нечего, он становится свободным. Уже не стесняясь, Олег взнуздал Юльку раком, сильно прижав её голову к коленям, одной рукой крепко схватив за волосы, а второй, сношая себя рукоятью расчёски, устроил супруге такой сексуальный харассмент, что спустя тридцать минут Юлька взмолилась о пощаде. Её неразвитый аппетит утолился малым с перебором. Она натрахалась за все упущенные годы.

В эту ночь Юлька ощущала себя маленькой девочкой, лежа на плече сильного мужчины. Своего мужчины. Не страшно, что гей. Люди рождаются и с более ужасными пороками. А этот даже изменой не назовёшь.

С того дня начался у них новый медовый месяц, ознаменованный ещё одним примечательным событием.

В виду полнейшего укоренения в стране гэбэшно-поповского строя, одним за другим гибли, под дубинами полицейских, места сборищ гомосексуалистов и лесбиянок. Первыми закрылись бары, следом - неформальные клубы. Тьма пришедшая из зловонного совка, накрыла, ненавидимую прокуратором, свободу распоряжаться собственным телом. Плешивая нечисть теперь единолично решала, кому, когда рожать, в какие отверстия сношаться. Но нет силы способной заглушить человеческое естество. Его можно сгноить на Колыме, спалить на костре под завывания чертей в рясах, одно нельзя с ним сделать – заставить не желать. Ибо сущность людская от Бога ему дадена, и не родился еще тот сатрап, который разрушить это в силах.

Помятуя самые лютые, андроповские времена, начали изгои собираться в местах неожиданных. В таком то сквере, с такого то входа, третья скамейка от фонтана. Уж, коим образом сговарились люди в надвинутых на брови кепках, поднятых до глаз, воротниках, то за гранью понимания обывателя. Сидят себе, гимн России слушают, z-каналы правильные почитывают, кто в шахматы, а то и просто воздухом свежим дышат, по рекомендации партии и правительства. Не придраться. От того шипят псы государевы, слюной исходят. Нельзя пока за подышать хватать. Не тридцать седьмой год. Рано. А у самих, через одного, анальная пробка под форменными штанами.

С одной из таких сходок, привел Олег мужчину симпатичного. Высокий, чернявенький, горных кровей. Лицо – скала высеченная. Тело рельефное, без капочки жирка. Принимая от гостя цветы, зарделась Юлька услышав витиеватый комплимент, произнесенный волнующим, кавказским говором.

За столом выяснилось, Загид таксист. Ну, кто же еще? Семью в Дагестане имеет. Жена, трое ребятишек. Детей любит, супругу мать с отцом подыскали. Он ее до свадьбы то и не видел не разу. Сбегает от нее на заработки, возвращаясь домой лишь на месяц в новогодние праздники. Себя и ее не мучить странностью постыдной. Надеялся, может себе другого найдет, бросит. Нет, ждет, всегда рада редкому гостю.

Слушала его Юлька, сердце кровью исходило. Европейскому человеку тяжело вывернуться наизнанку перед обществом. А Загиду, рожденному в суровых законах горных тейпов, где за один намек, зарежут, словно барана, дом родителей, давших миру такого урода, разорят. Братьям, сестрам позор несмываемый. Беседа превращалась в тягучую, темную патоку. Каждый погружался в рой нехороших мыслей о тупиковости ситуации, где выходом есть лишь побег в неизвестность, вдаль от родных берегов и навсегда.

Мужчины переглядывались, не зная, что делать дальше. Олег как-то испросил разрешение на нечастые встречи с парнями без детализации. Юлька согласилась, с прицелом, мол, когда это еще будет? Да и будет ли вообще. Пришло время неловкой паузы.

- Я вам постелю. – Юлька встала из-за стола. – Негоже по гостиницам шляться. Администрация сразу стуканет, куда следует.

Олег и Загид, из вежливости, начали отказываться. Она решительно пресекла бунт на маленьком гомокораблике. Была ли то в самом деле осторожность или, мысль о ночевке под одной крышей с красивым горцем, взбудоражила кровь, Юлька не задумывалась. Сгорел дом, гори и сарай, чего уж там.

Мужчины скрылись в спальне. Юлька кинула пульт от телевизора на диван, сама рухнула сверху, зарывшись лицом в подушку. Ее разрывал истеричный хохот. Секунду назад, муж, рдея румянцем, аки девственница в общественной бане, потупив глаза долу, прикрыл за собой дверь, уединившись с другим парнем. О времена, о нравы! Нет, ее не грызло сомнение, дико, необычно, да, есть такое чувство. Пусть, назло разжиревшим столетним пионеркам, попам- педофилам, выжившим из ума коммунистам, просравших не только свою, а и детей и внуков жизни.

Придя в себя Юлька прислушалась. Едва заметный шорох из-под щели внизу двери. Более ничего. Тряхнула волосами, глянула в зеркало, поправляя макияж, мгновенным жестом, как умеют только женщины.

Подкралась ближе, приложила ухо к двери. Ответом едва заметное бормотание, словно кто читает молитву. Приоткрыла чуть створку. В темноте белело два стройных тела, прижавшихся к друг другу. Парни целовались, делая вид, будто не замечают ее. Руки Загида, сильные, обозначенные мощным рельефом борца, нетерпеливо скользили по телу мужа. Олег же теребил ему член, восставший так напряжено, под острым углом, что головка почти касалась живота Загида.

И почему она раньше считала гей- порно омерзительным? Ничего прекрасней, в жизни, Юлька не видела. Глаза магнитом тянуло к двум пенисам, нежно трущихся друг о друга, блестящими от смазки головками. Остановиться не хватило сил. Так же на цыпочках пошла к ним, скидывая на ходу короткое платье, оставаясь в одних трусиках. Загид отнял от мужа руку, приглашая ее в объятия. Юлька опустилась на колени, не доходя шага до мужчин. Запах их разгоряченной плоти разрывал воображение.

Кончиком языка Юлька поддела мошонку Олега, волнуя налитые тестикулы. Потом заскользила вверх по бороздке пениса, раздвинула лицом скрещенные копья. Мгновение пососала головку мужа, глотая капельки знакомого сока и, тут же переключилась на член гостя. Тот упрямо дергался, она не сразу поймала смуглую плоть губами, а вобрав ее в себя, едва не завизжала от плотского восторга. От возбуждения тело Юльки покрылось мурашками. Обняв обоих мужчин за бедра, немного потянула их на себя, широко раскрыв рот. Теперь два члена терлись, но уже в глубине горла. Распирая щеки, растягивая уголки губ до боли.

Невероятное ощущение переполненности. Юлька старательно двигала головой, раз за разом насаживаясь глубже, теснее прижать стволы один к другому, что невероятно возбуждало парней. Оба, вожделенно стонали, вцепившись пальцами в Юлькин затылок. Пристав на кончики пальцев, Олег, который был ниже Загида, намеренно ловил головкой обрезанный венец партнера. Вскоре он не выдержал, закусив палец не закричать, забился, спуская струю на пенис товарища. Семя хлынуло с Юлькиных губ, усиленное потоком второго, синхронного извержения. Его бы хватило принять ванну.

Юлька сидела на полу облитая спермой с головы до ног, не зная чем протереть глаза.

Загид подал полотенце. Даже после минета, он вежливо избегал смотреть на полновесную грудь чужой жены. Олег присев рядом начал собачонкой слизывать семя, смешно закатывая глаза и постанывая. Его прутень упорно колотил по Юлькиным бедрам. Ей до чертиков захотелось хорошенечко трахнуться. Присутствие двух обнаженных самцов никак не способствовало смене настроения. Юлька соблазнительно раскрылась перед мужем, маня того пальцем. Олег покачал головой, отполз в сторону, кивая Загиду. Юлька брызнула вагиной от такого поворота событий. Ну да, пришла к ним голая, да, отсосала, что казалось вершиной, Эверестом, за которым нечего покорять. Щедрое предложение Олега малознакомому человеку перехватило ее дыхание, разжигая внутри чрева больший огонек.

Загид свалился на Юльку коршуном. Без тоски, с которой ранее вспоминал свой брак. Руками прижал ее руки, губами терзая поочередно соски. Юльку забила сладостная дрожь, когда чужеродный член пробил ее мягкие ткани, прорвался в самую глубину, коснулся матки, отпрянул, далее продолжая двигаться без заминки. Особый изгиб пениса прибавлял ощущений. Юлька чувствовала его словно шевеление плода под кожей живота. Наигравшись с сосками, Загид начал целовать в губы с той же страстью, с которой работал членом.

Олег возвышался над ними, дергая член, брызгая на пол капельками сока. Юлька оттолкнула его руку, сама схватила горячую палку, начала надрачивать перевернув ладонь вверх. Муж закрыл глаза, в удовольствии, раскачиваясь китайским болванчиком. По лицу блуждала блаженная улыбка. Он медленно наклонился головой вниз, туда, где лопающийся от семени кожаный мешочек, сочно шлепался о ягодицы жены. Начал ловить его губами, вылизывать зад Загида.

Сколь не старалась троица не шуметь. Однако, то у одного, то у другого срывался с губ громкий стон.

Юльку разобрало не на шутку. Она с силой тянула любовника за бедра в себя, хотя тот и без этого молотил со скоростью отбойника. Член мужа в руке стоял палкой, не согнуть. Юлька выпустила его, широко раздвинула ягодицы Загида. Олег выпрямился на коленях, сплюнул в ладонь, размазывая слюну по залупе, прицелился, рывком вталкивая член в тугой анус. Юлька удивилась, легкости, с которой он вошел. Она бы так не дала.

Любовник уже не мог двигаться с прежней, размашистой амплитудой, зажатый двумя телами. Зато член, буровящий матку, принимал неимоверные размеры, когда муж полностью погружался в зад. Юлька представила будто это Олег протыкает ее своим прутнем, пройдя сквозь другого человека и, от мысли этой, кончила.

На следующий день, жутко не выспавшаяся, с черными кругами под глазами, но, абсолютно счастливая, она бодро докладывала на занятии политинформации, что в их городе, стараниями неравнодушной общественности, закрылся последний секс-шоп.