- Теплом сердец, согрейте металл ваших колец, равно данным обетам верности….
Подвывая, словоохотливая тетка-регистратор разошлась, будто сама, зардевшейся невестой стояла перед алтарем, слушая похабные остроты, успевшей принять на грудь, родни.
Анна не могла сосредоточиться. Наверное, в эти минуты полагается думать о возвышенном? Она украдкой посматривала то, на не успевшую вобрать тепло сердца, полоску металла на пальце, от того, непривычно холодную, то на жениха.
Раньше и не замечала какие у него толстые губы, особенно, когда сосредоточен. Да и где было приметить. Несколько скорых поцелуев, украдкой, в парадной, единственном месте, где мать благоволила им побыть минутку наедине.
.....
Сама Пелагея Страпоновна, родившая в семнадцать от того, о ком нельзя говорить, держала Анну в строгости. Случись последней задержаться на пятнадцать минут со школы, следовал поход к гинекологу, на освидетельствование. Телефон – строго кнопочный. В гости – под ручку. В душ, помыться – с открытой дверью. Спать – в одной кровати. Мать могла отхлестать по щекам, ежели, не дай Бог, свернешься клубочком. Полезней всего – на спине, руки поверх одеяла. Интернета в квартире не было. Вечера коротали просмотрами унылых ток-шоу, после коих, следовала обязательная лекция, из цикла: «все мужики уроды».
Анна, не зная иной жизни, воспринимала творимое с нею естественным ходом событий, а внушаемые мысли – единственно правильным учением. Ее уже саму начинали ужасать похабные манеры одноклассниц, свойственные девочкам пубертатного возраста.
С ранних лет Анна часто болела, тяжело и долго переживая критические дни. В семнадцать, врачи вынесли приговор, либо начинать жить половой жизнью, либо букет женских болезней, с вытекающим бесплодием. Тогда, Пелагея Страпоновна, впервые, по особому, взглянув на дочь, ничего не сказав, отвезла домой, нагрузив работой, заперла, сама куда-то отправившись.
На следующий день, в гости пришел Олег со своей мамой. Анна помнила его, закончившего школу на год раньше. Вечно нагруженного книгами, контрабасом, записанного на все возможные кружки и факультативы, вечно обижаемого сверстниками. Олег явился, словно фотографироваться на паспорт. В костюме, при галстуке, волосы прилизаны. Было видно, до ужаса боится Пелагею Страпоновну, а еще больше - мать, которая, с порога начала расхваливать отпрыска, будто жеребца на торжище, разве штаны не велела снять, портновским метром не измерив достоинство. И на двух инструментах играет, три языка знает, на физмат готовиться поступить, книг перечитал, сколько не написано, сам профессор Взятколюбцев пророчит ему блестящее будущее. Многочисленных кубков победителя олимпиад гости не принесли, слишком много их, грузовик вызывать надо, зато стопку похвальных грамот прихватить не поленились. Все это, по пунктам, она перечислила, сидящей в позе строгого экзаменатора, Пелагее Страпоновне. До двух подростков, сгорающих от неловкости ситуации, им не было дела.
Соловья баснями не кормят. Приспела пора звать гостей к чаю. Вызвав Анну на кухню, мать залепила ей оплеуху:
- Еще раз мне сгорбишься, прибью! Поняла?
За столом, будущая невеста, глаз не смела поднять на суженного, до боли в шее, выказывая все внимание старшим. Когда дамы перешли к щепетильной теме дележа расходов на свадьбу, Пелагея Страпоновна благосклонно объявила чадам:
- Чего же вы возле нас? Идите голубки, пощебечите.
Скрывая облегчение, Анна и Олег было направились в другую комнату, но пригвожденные суровым взглядом хозяйки дома, остались на диване в дальнем углу. Ситуация била рекорды несуразности. Сидели истуканами, не зная, чего и сказать. Первым нашелся Олег:
- Простите, вы что любите?
Хуже уже и быть не могло.
- Маму, – тихо ответила Анна, зарыдав.
…..
Склоняясь поставить подпись в торжественном акте, Анну больно кольнула мысль: отневестилась, уже жена! Не было свиданий, совместных походов в киношку, на коленях руки и сердца не просил. За этим Олег обратился к матери, в конце третьего месяца таскания в гости. Да так замешкался, что букет предназначенный Анне, вручил Пелагее Страпоновне. В тот вечер, на пороге, Олег хотел взять руки девушки в свои, зыркнул на дверь, за которой скрывалась будущая теща, передумал:
- Скоро поженимся.
- Ну, да.
Взгляд, заинтересованно изучал рисунок обоев, которые Анна помнила с самого детства:
- Я могу вас поцеловать?
- Я …. – девушка замялась, неосознанно оборачиваясь в сторону треклятой двери, - Думаю …
Сердечко бешено колотилось. НАСТАЛО … Первый поцелуй. Мать не выходила, самое время. Она не ожидала, что Олег стоит, наклонившись, зажмурив глаза, вытянув трубочкой губы. Желая подчеркнуть важность момента, театрально набросившись ему на шею, Анна резко крутанула головой, со всего маха, лбом, угадав жениха прямо в нос. Кровь, тоненькой струйкой побежала по подбородку парня.
- Простите! – Анна схватилась за ручку, распахивая входную дверь, в панике, не догадавшись предложить салфетку.
Только бы мать не увидела того конфуза. Прикрывая лицо рукой, Олег выскользнул на лестничную клетку. Вот, и поцеловались, – подумала Анна.
- Он тебя не лапал? – донесся строгий голос.
- Нет, мамочка, ты же сама говорила - Олег – славный мальчик.
.....
На свадьбе весело всем, кроме новобрачных. Как повод, они, исполнив предназначение, остаются забытыми. Гулянка, после сочетания не для них. Для гостей. В предыдущую ночь, Анна, впервые в жизни, спала без надсмотра. Два раза в жизни Пелагея Страпоновна попадала в больницу. Даже тогда дочь должна была оставаться при ней. А вчера ее отправили к материной подруге с ночевкой, дабы с утра, там с нею занялся парикмахер и швея.
Лежать ОДНОЙ в кровати, вот невидаль. Как-то неуютно. Попробовала на одном боку, перевернулась на другой. Сон не шел. Мысли роем. Как у них будет. Попыталась представить, его тело, руки, его … это … то самое … член. Вот же смешное слово! Образ мужского пениса не вырисовывался. Лишь рисунки с плакатов на уроках полового воспитания. Но, само название – ч-л-е-н!!! Посмаковала его на губах, приоткрыв рот, провела по воздуху кончиком языка, стараясь уловить будущие ощущения.
Признаться, планы взять мужское достоинство в рот никак не вязались с последним материнским напутствием. Вчера, усадив дочь перед собой, Пелагея Страпоновна завела старую пластинку. Не позволять мужу склонить к разврату. Здоровые половые отношения не развлечения, а умеренная необходимость, ведущая к зачатию. С ребенком не тянуть. Максимум через год. Прочее – блуд, да глупости. Положив перед Анной стопку новеньких ночных рубашек, длиною до пола, мать, строго глядя в глаза, то ли спрашивая, то ли утверждая:
- Надеюсь, не опозоришь меня, не поведешь себя, как потаскуха?! - рубашку ночную подняв, мать показала на себе, обнажив увядшую кожу живота, и роскошный куст, никогда не бритого лобка. - Муж дело сделал, на том кончили.
И в столь волнительную для любой девы ночь, образ матери, неотступно, вытеснял остальные. Анна перевернулась на спину, вытянула руки поверх одеяла:
- Доброй ночи, мамочка, – сорвалось по привычке.
С тем, провалилась в калейдоскоп несуразных, лоскутных снов.
…..
- Попросим молодых отбыть почивать! – заливалась тамада, угорело махая руками, словно прогоняя кур со двора. Новобрачные поднялись, смущенные сальными взглядами. Пелагея Страпоновна, просидевшая истуканом всю свадьбу, поднялась вместе с ними, изъявив желание проводить чету. Ее попытались отговорить. Куда там. Даже крепко выпившие гости скукоживались под ястребиным взглядом «я не для того дочь сама растила, чтобы мне указывали».
В свадебном лимузине ехали втроем. Олег робко достал из ведерка со льдом шампанское:
- Может, выпьем, заплачено же?
- Не о том думаете, молодой человек! – строго выговорила ему теща.
Остаток дороги в гробовом молчании. На то, чтобы молодые провели брачную ночь в гостинице, Пелагея Страпоновна согласилась только после трех истеричных припадков. Почему не у нее дома? Комната свободная. К чему транжирить деньги?
Надаренный капитал велела сдать на сохранение, уж она распорядиться им по уму.
Возле дверей в номер Олег замялся, поглядывая на невозмутимо ждущую провожатую. Пелагея Страпоновна бровью не повела:
- Открывай, чего застыл. Сквозняки гуляют. Сам-то, чай, не в кружевах. Береги жену, отныне - твоя забота.
И сама же, в момент, забыв свои слова, велела остаться дочери в коридоре, зайдя в номер с Олегом. Минут десять оттуда слышался ее рассерженный голос. Выйдя, мать, как покойницу, сухо поцеловала дочь в лоб:
- Иди!
Олег стоял посреди номера растерянный. Кивнула: что? Муж замотал головой, стряхивая ушат нравоучений:
- Она у тебя … заботливая! – тихо, боясь быть услышанным, пробормотал он.
- Это да, – согласилась Анна, тоже переходя на шепот.
- Но, очень хорошая, – поспешно добавил Олег.
Стояли друг перед другом минуту, другую.
- Ты у меня первая!
Анна пожала плечами:
- Ты тоже.
- Угу, – Олег, нерешительно, оглядел огромное ложе, номера для новобрачных, украшенного с пошлой аляповатостью, свойственной всем трехзвездочным отелям российской империи. - Жалко шампанское в машине оставили.
Анна и сама бы не отказалась от глоточка храбрости, за столом пить-есть стеснялась:
- Давай, закажем, и фруктов, – хотела добавить: и клубники со сливками, но подумала – перебор.
- Думаешь, можно?
- Ты теперь муж, сам решаешь.
- Ну да, ну да.
Олег было двинулся к телефону, на полпути передумал:
- Дорого выйдет. Послушай, - его осенила мысль, - Я магазин напротив гостиницы видел. Сейчас сбегаю.
Анна осталась одна в номере. От поспешности, приправленной чрезмерной, для брачной ночи, бережливостью, с которой муж ретировался, ее захолонуло. Сегодня-то можно было…гульнуть!
Широченный подол свадебного платья мешал передвигаться по номеру. Не присесть. Так и стояла новогодней елкой в углу. Вернулся Олег, накупив всякого. Откупорил шампанское. Было видно, что не только она у него первая. Половину бутылки пролил на пол. Протянул бокал жене, чокнулись:
- За тебя!
- Спасибо.
Дел иных не осталось. Олег предложил:
- Будем ложиться?
- Да. Ты поможешь? – Анна повернулась к мужу спиной, справиться с застежками.
Он долго возился, сопел. Памятуя первый поцелуй, Анна аккуратно повернулась к мужу, прижалась. Целовались просто губами, Олег неловко старался протиснуться ладонью под тесный лиф платья. Нежная ткань, того и гляди, не выдержит. Платье дорогое, взято напрокат.
- Подожди минутку, – Анна отстранилась, сделав несколько шагов назад, начала раздеваться, в ее понимании, делая это сексуально. Она хотела, чтобы Олег увидел ее главную гордость – тончащее кружевное белье. Бесспорно, мать бы снарядила ее в брачное ложе в рейтузах с начёсом и сатиновом лифчике. Спасла подруга Пелагеи Страпоновны, у которой Анна ночевала. Добрая женщина, под страшной тайной, подарила невесте роскошный комплект, которого пальцами коснись, кажется растает, будто нити сладкой ваты.
Олег онемел, увидев ее в эротическом белье, скромно застывшую посередине комнаты. Она сама не могла наглядятся на себя в зеркале.
Олег отвел ее в кровать. Легли. Неуклюже, слюняво, стал целовать от шеи, направляясь вниз. Она не выдержала, засмеялась. Муж остановился:
- Тебе не нравится?
Анна прижала его лицо груди:
- Нравится, только щекотно. Если можно, меньше языком, больше губами.
Прикосновения к соскам ей понравились. Изобразила стон. Во время секса полагается же стонать. Олег раздвинул рукой ее коленки, начал гладить, пробираясь по внутренней стороне бедер к вульве. Хотел проникнуть пальцами. Там сухо, вышло неприятно. Анна поднялась, укладывая мужа, предложила:
- Давай, я.
Женская интуиция, частью восполнила отсутствие опыта. Изящно изогнувшись телом, Анна ласкала грудь мужа, бедра, живот, не решаясь приступить к главному. Олег по-бабьи визгливо стонал, отчаянно пригибая голову жены к эрегированному члену, казавшемуся ей угрожающе огромным. Куда он там поместится, ужаснулась она, встречаясь губами с мужской плотью.
Осторожно поцеловала подрагивающую головку. Запах и вкус ей понравились. Попробовала кончиком языка вмять, поверхность, будто кость, твердая, не продавить. Облизала от верхушки до основания. Придерживая рукой, погрузила в рот. Олег заерзал бедрами, пытаясь протолкнуть член во влажную, горячую глубину. Анна, боясь задохнуться, обхватила ствол рукой, ограничивая его разбег, быстро заелозила губами. С венчика головки потекло. Во рту ощущался новый вкус. Неприятным не назовешь. Напротив, внизу живота разлилось теплом. Пока, ничего мерзкого, из рассказов матери про «ЭТО», не случилось. Напротив, захотелось испытать, на какую глубину сможет максимально взять в рот. И только эта шальная мысль окончательно сформировалась в голове Анны, как Олег, с хрипами умирающего старца задергался, подкидываясь телом, оттолкнул жену, схватив полотенце, прижав его к пенису, завалился на бок. Анна испуганно наблюдала за его конвульсиями, пока до нее не дошло – муж кончил.
Отдышавшись, Олег виновато извинился, поспешно вытираясь. Ей очень хотелось рассмотреть семя, может даже попробовать его. Сама предложить заробела.
- Прости, я больше одного раза не смогу, – честно признался муж, - Хочешь, поласкаю?
Памятуя недавние его потуги, Анна торопливо отказалась, сославшись, мол, жизнь только начинается, успеют наласкаться. Безумно смущаясь друг друга, обниматься не стали. Олег, то ли уснул, то ли притворился, Анна несколько часов пролежала на своей половине кровати, уставившись в потолок, размышляя о последних днях.
В семь утра, без стука, вытребовав на ресепшене второй ключ, ворвалась мать. Она брезгливо сморщилась, глядя на смятую простынь и, еле дышавшего от страха, Олега.
- Не намиловались еще? Пора бы честь знать. Собирайтесь домой.
Оказавшись в родных стенах, Анна обнаружила изюминку в замужестве. Получив во владение еще одну рабскую душу, мама не справлялась командовать, переключив основную нагрузку воспитательного процесса на зятя. С дочерью повела себя необычно, вроде возвысив от амебы до многоклеточной. Не забыла детально допросить, как у них все прошло. Анне рассказать нечего. Про игры с членом предусмотрительно промолчала. Узнав, про несостоявшуюся дефлорацию, родительница пустила слезинку, прижимая дочь к впалой груди:
- Умничка моя, я знала, знала-знала, не поддашься низменным началам. Быть чистой не одним телом, а душой, помнишь слова Чехова? - тут же строго прибавила, - Антон Павлович, конечно, хорошо сказал, но, и не забывай о высшем женском предназначении – материнстве. Здесь, как не крути, без похотливого бабуина не обойтись. Переступи через себя, впусти.
В ту же секунду дверь открылась, похотливый бабуин, кормой вперед, принес разнос с чаем. Увидев его, Пелагея Страпоновна взвилась:
- Кто тебе разрешил взять подарочный сервиз? Ты хоть знаешь, кто мне его подарил? Не сметь касаться его руками, я запрещаю. Никогда! Слышишь?!
Пелагию Страпоновну боялись не только живущие по соседству. На сослуживцев она наводила не меньший ужас. Однажды, новый председатель профсоюза, не успевший толком ознакомиться с коллективом, посмел обойти вздорную даму грамотой – «Лучший работник года». Что там началось! Управление встало на уши. Дебиты с кредиты перестали сводиться, государственному сектору, которому Пелагея Страпоновна посвятила жизнь, грозил коллапс. Нерадивого профсоюзного работника вмиг уволили. Загладить оплошность позвали третьего помощника, второго зама министра образования, Афанасия Бюджетососова, с трясущимися коленками, вручившего Пелагее Страпоновне грамоты – «Лучший работник эпохи», «Бухгалтер столетия», премию в пятьдесят тысяч рублей, две путевки в Кисловодск, поправить пошатнувшееся здоровье и этот самый злополучный сервиз.
Хотя, по накалу возмущения, посторонний наблюдатель мог бы предположить - получила она его из рук самого Путина.
Анна вскочила помочь мужу. Он отшатнулся. Крайняя чашечка не удержалась, соскользнув вниз. Жалобно звякнули разлетевшиеся на полу осколки.
Скорую вызывали дважды. Анна, в слезах стояла на коленях, держа у сердца материнскую ладонь, пока ей вводили раствор магнезия. Олег забился в спальне, боясь носа показать. К ночи успокоилось. Лекарства сделали свое дело. Анна прокралась на кухню, взяла несколько бутербродов, оставшихся со свадьбы, понесла покормить мужа. Проходя мимо комнаты, в которой лежала Пелагея Страпоновна услышала:
- Бугая своего пошла кормить, убийцу моего. Конечно, мама теперь не нужна. Жрите дети, пейте, развлекайтесь.
На Олега больно смотреть. Внешний вид значительно хуже «умиравшей» в соседней комнате. Анна насилу уговорила съесть подсохший бутерброд:
- Я не виноват, но как же так, ну, зачем она кричала, Аннушка, родненькая, сама посуди, куплю я ей …
- Не виноват, конечно, не виноват, – утешала она мужа, - Мама очень им дорожила. Не переживай, забудется.
Врала, конечно. Знала, мать до гробовой доски, всяким случаем укорит.
Раздеваясь, попросила Олега отвернуться. Доставая ночную сорочку, натолкнулась на подаренное нижнее белье. Раззява, забыла спрятать, хорошо мать не успела порыться в вещах.
- Олежа, можно в твои сумки положить?
Муж испуганно замахал руками:
- Что ты, что ты, Пелагея Страпоновна в них лазит, найдет, мне конец.
Анна жалобно перебирала нежные кружева:
- Куда же их деть?
Олег предложил:
- Если в окно выкинуть?
- Ну, пожалуйста, давай оставим. У меня никогда такой красоты не было, – Анна хотела добавить: и не будет.
В панике Олег не стал слушать. Вырвал белоснежный комочек, открыл форточку, швырнув в пасть ветру.
В темноте слез не видно. Плакать беззвучно Анна научилась с детства.
Трепещущий, перед неизбежной встречей с тещей, Олег не приставал. Так прошла вторая совместная ночь.
Утром Анна в душ первая. Олег проскользнул следом:
- Прости, я тут побуду, смотреть не стану.
Анну покоробило. Будто прав на нее за собой не признает. Ладно, ее смущение девичье, естественно, ему бы храбрости прибавки. В дверь настойчиво постучали, надтреснутый материнский голос произнес:
- Мне не нравиться идея ваших физиологических выделений в местах общего пользования. Кого разбирает похоть, воспользуйтесь кроватью в соответствующее время суток.
- Да нет, Пелагея Страпоновна, Вы не так поняли, – замямлил Олег, не решаясь выйти наружу.
- С животными не общаюсь, – был ему ответ из-за двери.
Сегодня ехали к его родителям. На свадьбе Анна подслушала разговор двух подвыпивших кумушек. Те шептались, будто бы мать Олега, всю жизнь проработавшая проводницей в поездах, за деньги, не под одним командировочным валялась, ноги рогаткой. Муж у нее под стать сыну – мямля, частенько побиваемый сковородой, не возражал. В одном Анна была с ними согласна, в семье мужа был только один мужчина – свекровь.
Невестку та встретила ласково. На сына набросилась, не успели сесть за стол:
- Зачем Пелагее деньги отдал, почему домой не принес? У них сохранней.
Разойдясь, переключилась на Анну. Мол, ваших гостей равно с нашими было, а деньги вкладывали неравномерно. Ради приличия, едва усидели час. На улице, глядя в унылое питерское небо, Олег горько сказал:
- Куда идти? Тут не рады, там не любят. Пропащие мы Аня с тобой. Ребята вон в экспедицию собираются. Счастливые люди.
Перед свадьбой ему пришлось перевестись на заочное отделение. Устроился на работу кормить семью. Но связей с научным студенческим клубом Олег не порвал. Свободную минутку, заскакивая к однокурсникам, находя в том отдушину. Анне, самой хотелось утопиться сейчас, нашла в сердце щедрость предложить:
- Давай, я погуляю, а ты к своим математикам на пару часиков. Маме скажем - у твоих задержались.
Олег едва не подпрыгнул от счастья:
- Серьезно, ты этого хочешь, отпускаешь? Спасибо-спасибо, тебе! – на эмоциях схватил мордашку жены в ладони, расцеловал, кинулся к остановке, тот час вернулся, - Во сколько встречаемся?
Анна пожала плечами:
- Не знаю, давай, в десять. Напротив обувного, его из наших окон не видно.
Олег убежал. Анна посмотрела на часы. До назначенного времени пять часов. Куда податься. Подруг не нажила. В кино? Купила билет на первый попавшийся фильм. Название понравилось, намекало на большую любоффф. Пусть самой не свезло, так хоть на чужую глянуть. В небольшом зале с десяток человек. Села поодаль. Когда свет в зале погас, к ней подсел паренек. В темноте лица не рассмотреть. Вроде симпатичный. Угостил колой, чипсами. Когда потянулась за салфеткой, он перехватил ее кисть, поднес перепачканные соусом пальчики к губам, облизал. Первая мысль - бежать прочь от странного незнакомца. Уж на фильм плевать. А пареньку, хоть бы что. Сидит, улыбается, в экран уставившись. Успокоилась. Люди с разной придурью встречаются. По сути, ничего плохого, чтобы поднимать шум, он не сделал. Только успела подумать, парень склонился к уху, шепчет:
- Сейчас будет сцена, где она сосет в машине. Моя любимая. Правда, ничего не видно, один затылок, но, если напрячь воображение, – в голосе парня появилась хрипотца, - А ты делала минет в машине?
С этими словами он убрал пакет с чипсами, Анна чуть со стула не свалилась. Непонятно в какой момент он достал из брюк член, сейчас напряженно торчащий вертикально вверх. Не торопясь, можно сказать по-хозяйски, парень взял ее руку с подлокотника, кладя на раздувшуюся, обнаженную головку. Анна окаменела от подобной наглости. А руки не отдернула. Мужская дерзость взволновала ее. Чувственные токи от подушечек пальчиков уже бежали по коже к соскам, откликаясь приятным набуханием.
С венчика члена обильно сочилась жидкость, делая его скользким. Парень сжал ее ладонь вокруг ствола, задавая темп. Откинулся на спинку, запрокинул голову, тихо, слышно только ей, постанывал, в такт движениям.
Анне, аромат возбужденной плоти, уже знаком. Оказывается, члены парней пахнут одинаково. Бесцельно глядя в экран, возбуждаясь сумасшествием происходящего, она, непроизвольно ускорила дрочку. Член начал увеличиваться в размере, раздвигая ее, сжатые в кольцо, пальцы. Незнакомец уперся ногами в пол, несколько раз подпрыгнул бедрами, пока обжигающая струя била вверх.
Кончив, паренек деловито взял салфетку, вторую протянул Анне, прежде поинтересовавшись:
- Слизать не хочешь?
Анна замотала головой.
- Ладно, дело твое.
Заправив хозяйство в джинсы, паренек бесшумно удалился. Анна коснулась язычком подстывающих капель спермы, провела кончиком по небу, раскрывая оттенки вкуса. Он ее растревожил. Воровато оглянувшись, запустила руку под подол платья, отодвинула край трусиков, вспомнила, как поиграла с клитором первый раз. Это было в туалете поезда.
Закрывшись, украдкой, задыхаясь от волнения и страха, она испытала нечто невообразимое. История повторилась точь-в-точь. Раздвинув влажные половые губы, Анна нащупала заветный бугорок. Ошеломительная волна накрыла с головой так, что она испугалась, не сорвался ли с губ ее стон.
Быстро одернула платье, осмотрелась. Нет, вроде никто не оборачивается. В отличном настроении досмотрела остаток фильма, жуя чипсы. Времени оставалось вагон и маленькая тележка. Купила еще один билет в другой зал. Ждала, может недавний наглец появится. Нет, не видно. Анна искренне расстроилась. В этот раз она была готова слизать.
С мужем встретились в назначенный час. Обсудили легенду. Дома ожидал допрос. Олег бодро, руки по швам, рапортовал, чем вызвал тень одобрения на суровом тещином челе. Воодушевленный, оставшись наедине, намекнул, что неплохо бы им стать супругами взаправду. Рассказал про вычитанную на научно-популярном сайте позу для дефлорации. Анна, еще неостывшая от недавнего приключения, согласилась. Ее немного беспокоило отсутствие чувства стыда за него. Дабы не портить предстоящего события, решила заняться самобичеванием с утра.
Муж долго возился, раскладывая ее на кровати, все время, путаясь в воспоминаниях. Она послушно принимала его возню, пусть, становиться женщиной, лежа на спине, со опущенными до пола ногами, находила не совсем удобным и эстетичным. Чего не потерпишь ради знаменательного события.
Олег увлажнил языком вульву, наклонился, нависая на руках, попытался ввести член. Его длины не хватило. Обдавая жену жарким дыханием, старательно кряхтел, подобрать нужный угол. Блестящая, возбужденная головка, трением о половые губы, раздразнили Анну. Чутье заставило ее приподнять бедра. Ничего не выходило, сколь не старались.
- Давай, в другой, – неуверенно предложил Олег.
Преодолевая смущение, Анна встала на коленки, положив голову на простынь, живописно выпятила округлую попку. Олег ввел половину члена. Уперся в преграду. Почувствовав мгновенную боль, Анна вырвалась.
- Да, что ж такое то?
Оба лежали расстроенные, не глядя друг дружке в глаза. Привычно беря вину на себя, ей хотелось зареветь.
- Обними меня, – попросила мужа, - Расскажи, как с ребятами прошло, чего обсуждали?
Олег прижался сзади, опасливо кладя руку на грудь. «Да не заминировано там» – в досаде, хотелось крикнуть Анне, сиська на то и сиська, чтобы лапищей мужской помять. Смолчала, слушая, как он нехотя, после разгораясь, понес непонятную математическую чушь. Прижалась попой к его пенису. Чем громче, уверенней звучал голос Олега, тем крепче становился его половой инструмент. Поддакивая, словно понимая произносимую белиберду, Анна, незаметно, начала вращать бедрами, нацеливаясь вульвой на шелковистую упругость пениса. Взяла ладонь Олега, смочила слюной пальцы, положила на грудь:
- Поласкай здесь, мне очень приятно, когда трогаешь … - запнулась, - Соски...
Головка уже проникла в жаждущее лоно, миллиметр за миллиметром, прокладывая путь вперед. Олег не прекращал разглагольствовать, хотя, дыхание его участилось. Внутри влажно и горячо, а благодаря прижатым ногам, еще и тесно, даже для его, весьма скромного размера.
Издеваться над молодым организмом, его трепетными порывами, более не доставало сил. Анна зажмурила глаза, резко толкнула тело назад, насаживаясь на член. Больно не было, словно оборвалось внутри что-то. Яички мужа вжались в ее ягодицы. У мужа хватило ума заткнуться. Кровать древняя. Замирая при малейшем скрипе, Олег в несколько движений закончил дело, оросив изнутри. Слишком быстро, дабы Анна смогла разобраться в ощущениях. Зато муж, явно испытывая гордость за совершенный подвиг, как ни как, девственность потерял.
…..
Пелагея Страпоновна собиралась на еженедельное собрание «отрядов Путина». Сегодня на повестке вопрос наиважнейший – борьба с пидарасами и кока-колой в микрорайоне. Анна начала подлизываться к матери с утра.
- Выкладывай, чего тебе, – полюбопытствовала та, сравнивая в зеркале пламенный профиль с портретом вождя.
Анна опустила глаза, врать она только училась:
- Мамочка, дай денег.
- Зачем?
- Мне … хочу походить на курсы будущих мам.
Пелагея Страпоновна замерла:
- Я чего-то не знаю?
Анна поспешно схватила одежную щетку, сметая с пиджака родительницы пылинки:
- Конечно же нет. Я бы сказала тебе первой. Но, рано или поздно этому же случиться. Тем более, там посоветуют правильно спланировать зачатие.
- Советские женщины узнавали от матерей, не хуже зачинали, в тракторах рожали и ничего. Ладно, эти ваши новомодные штучки. Сколько тебе?
- Десять.
Мать воздела руки к небу:
- В Советском Союзе акушерка помыслить себе не могла коробки конфет в дар принять! Десять тысяч! За такое-то! Хорошо, на, вот, держи.
Олег разговор слышал, притаившись за углом. Едва за Пелагеей Страпоновной хлопнула дверь, подхватил жену на руки, завертел:
- Ты не зайка, ты - чудо!
В город приехал знаменитый профессор, попасть на лекцию которого, муж бредил всю неделю. Анна честно разделила, и без того принадлежащие ей с Олегом, деньги:
- В десять на прежнем месте?
- В десять.
На том разошлись. Последнее время Анна повадилась в магазин женского белья. Два этажа сексуальной фантазии пленяли. Она замирала перед каждым манекеном, мысленно примеряя наряд на себя. Вспоминая подарок выброшенный мужем в окно, на глаза наворачивались слезы.
Продавщицы узнали странную посетительницу. Одна из них, подошла:
- Добрый день. Я Ангелина, управляющая. Несколько раз видела вас в нашем бутике. Сложный выбор? Могла бы я чем-то помочь?
Анне стало неловко, будто уличили в постыдном. Жутко покраснев, пробормотала:
- Это же магазин. Разве смотреть запрещено?
- О, нет, что вы! – миловидная, коротко стриженная брюнетка, тридцати лет, поднесла руки к груди, всем видом выражая сожаление, что ее не так поняли, - Напротив, у нас есть отдельный зал, для дам имеющих особый вкус. Не хотите взглянуть?
Анна представила «особые» цены, начала бурно отказываться, ссылаясь на недостаток времени. Ей не терпелось безвозвратно сбежать. Но Ангелина была настойчивей:
- Вам необязательно покупать. Мы заказали коллекцию у, пока еще, мало известного модельера. Нас интересуют мнение современных женщин, за которое дарим подарки. Прошу, не отказывайтесь. Будет приятно услышать ваш приговор.
Преподнесено это было столь искренне, что Анне показалось неловко отказаться выполнить невинную просьбу. Комната, куда ее провела Ангелина, была меньше основных залов, зато выделялась пышным убранством. Кожаные оттоманки, мягкие кресла обитые атласом. По центру вешалки с нижним бельем.
- Выбирайте, – широким жестом предложила продавщица.
Анна растерялась. Ангелина пришла на помощь:
- Давайте, прежде разденетесь, и начнем просто все подряд мерить.
- А разве можно?
- Вам, да, – покрутив обнаженную Анну, девушка заметила, - Прекрасная фигура. Вижу, не рожали. Вы не думали поработали моделью? У вас идеальный второй размер.
Она предложила прозрачный лиф, с черным принтом по окантовке, такого же цвета трусики и чулки. На плечи накинула кимоно из кружевного полотна.
Анна не смогла бы скрыть восторга, даже сильно захотев. Ангелина откинула ее волосы назад, рассыпав по плечам. Взгляды девушек встретились в отражении.
- Преступление не пользоваться такой красотой! Колечко на пальце вижу. Чем занимаешься? – внезапный переход на «ты» не прозвучал вульгарно.
Плавная речь Ангелины притупила чувство опасности. Не знавшая подруг, остро нуждаясь в возможности хоть с кем-то поговорить по душам, запинаясь и краснея, Анна выложила первой встречной подробности своего горемычного жития. А может быть, ей очень захотелось каждый день примерять безумно красивые вещи, показывая другим, пропадающее втуне, тело? Она сама не знала.
Каждую свободную от работы минуту, Олег посвящал новому проекту, погрузившись в него с головой. Пропадать до вечера в научном клубе без помощи Анны не обойтись. Участвовать в закрытых показах нижнего белья для состоятельных господ, Анне нужен был Олег. В некотором роде у них сложилась идеальная пара. Выслушав несколько маловероятных историй, о том, где она бывает, муж, впредь вопросами не терзал. Равно как и плотскими домогательствами. Вместо секса, каждый вечер, запершись в комнате, хихикая, придумывали очередной «семинар» на завтра. Мать несколько поостыла, видя стремление чад к наукам и самосовершенствованию. К тому же, Анна начала подкидывать не слабые дровишки в семейный бюджет, объясняя их то грантом, полученным мужем, то собственной подработкой лаборантом. Естественно, ложь чистой воды. Единственными доступными Олегу грантами были ее кровные, тайком от матери, подкинутые мужу в карман.
…..
По прежним меркам Анна зарабатывала кучу денег. Она навсегда запомнила своего первого клиента. Звали его Артур. Лет сорока пяти, импозантный, статный. Такому-то и за баб платить не пристало. Сами, поди, на шею вешаются. Артур был известен особыми предпочтениями: белье исключительно белое, закрытое, повседневное. Никаких тебе рюшек-финтефлюшек. От девушки требовалось глаз не поднимать, с рабской готовность исполнять приказы, руки связывал за спиной шелковыми поясами. Ангелина сомневалась давать ли новенькой столь сложного клиента. Напрасно. Не вечно ли гонимой Анне трудность изобразить рабыню?
Вначале волновалась, уж больно надменным казался ей дяденька. Развалившись на софе, пока водитель сосал ему член, Артур пальцем показывал, какой наряд примерить, подавая короткие команды: повернись – наклонись – раздвинь – ноги шире. Из-под опущенных ресниц, Анна наблюдала, за стоящим на коленях молодым парнем, атлетичного телосложение и, удивительно женственным лицом. Никогда не думала, что ласкать ртом член можно столь самозабвенно, причмокивая, да постанывая. Она возбудилась, одновременно чувствуя растущую в теле легкость. Ей самой захотелось, вот так же, припасть губами к кожаному источнику, на глазок, размером раза в два больше мужниного. Если водителю, без труда, удается проглатывать его весь, то уж она постарается не осрамить женского рода. Затем Артур, связанную, жестко снасильничал прежде в горло, а после, поставив раком, где природой полагается, Анна оказалась фактически девственницей. Тонкий член супруга лишь частично разорвал плеву. Когда мощный поршень Артура вошел в нее, тело вспыхнуло мгновенной болью. Увидев проступившую кровь, он взревел, долго, с наслаждением чередовал ее вагину с порозовевшими губами водителя.
Прощаясь, Ангелина протянула ей пачку пятитысячных купюр. Целое состояние.
- Клиент доволен. Вначале не поверил, думал искусственная. Скажи мне сразу про целку, могла бы заработать в разы больше. Велел позвать тебя на послезавтра. Подготовь попу хорошенько. Артур уверен, что тропа нахожена. Будет драть от души.
Еще больше?!!! Анна не знала, куда эти бабки спрятать.
Неожиданно легко решился вопрос свободного времени. Попался клиент, заказавший ее в костюме американской школьницы, по сценарию примеряющей белье, перед свиданием с любимым преподавателем. Сам сценарист не показывался, он наблюдал за Анной через замочную скважину. Когда она, грациозно любуясь собой в зеркале, натянула на стройную ножку чулок, дверь приоткрылась, в комнату, подпрыгивая бодрым козликом, ворвался голый мужчина, в маске на все лицо, из-под нее клинышек бородки а-ля Михаил Иванович Калинин. Анне показалось что-то до боли знакомое в поведении молодящегося старпера.
Мужичок упал на колени, подполз к ней сзади, заглядывая между ножек в разрез трусиков. Анна, делая вид, что не замечает, поигрывала застежкой от пояса для чулок. Козлик стал обнюхивать ее промежность. Мешала маска. Нетерпеливый, он сорвал ее, картаво заблеяв:
- Ба-аагг-гиня, газики, газики пусти немножечко.
Анну пошатнуло. Среди тысячи узнала бы голос главного борца за моральный облик студенток, в их институте, совсем недавно выговаривающий ей на экзамене:
- Милллочка, мне кажется, вы ошиблись дверью в учебное заведение. Не пора ли выбрать, соответствующую вашим умственным способностям, профессию продавщицы в «Пятерочке»?
Смакуя глотками каждое мгновение триумфа, Анна медленно повернулась, пригвождая туфелькой морду козлика каблучком в рот:
- Иннокентий Акакиевич, а вы случаем, дверью не ошиблись? Извращенцев к воспитанию молодого поколения не допускают. Не пора ли вам с кайлом на Севера?
Спустя несколько дней, славно обработанный во все щели каблуком, Иннокентий, вручил ей закрытую до конца семестра, зачетку. Напротив каждого предмета красовалось - «отлично». Более того, посоветовал способную студентку приятелю, заведующему кафедрой правоведения.
Клиент попадался всякий. Последнее время, полюбилось мужикам баловаться в зад. В моду вошли страпонессы. Занятие Анне непривычное. Не лежит душа унижать, по яйцам топтаться, нет у нее интереса спелеолога к чужим пещерам. Другое дело язычком полизать, пальцами мужчине анус посношать. Подобное случалось. Совершенствуя мастерство любовное, однажды, провела испытания на муже. Взяла рукой член в руку, другой воткнула ему в анус ребристый флакончик. Не успела два раза передернуть, Олег на два метра округу забрызгал. Откуда столько семени взялось, непонятно?
В секс-бизнесе на одной красоте да классике далеко не уедешь. Нашла одну мадам в соседнем микрорайоне. На вид бочка бочкой, обвисшие буфера, жопа за неделю на лисапеде не объедешь, между жирных ляжек следы хронической опрелости. Но народ пер, как в мавзолей очередь. Знакомый, про нее рассказавший, слюной исходил, млея. Марина харчами не брезговала, принимала без разбору и работяг с заводских окраин, и «бюджетников» в костюмах за 800 долларов. Она согласилась на ученицу, предложив иногда работать в паре. Анна представить не могла, какие унижения готовы терпеть мужики, ради удовлетворения. Марина только смеялась, видя удивление в глазах. Подожди, говорила, это еще так, по лайту. Есть, которые запросят испражниться в рот. Мои любимые. Вроде ничего не делаешь, а после такого месяц можно на печи бакланы бить.
Анна втянулась, находя новое занятие очень даже веселым. Шлифовать навыки домины у нее был собственный подопытный кролик. Теперь на пару с матерью она гоняла Олега, как ту сидорову козу. Для работы приобрела латексный костюм, плетку, ошейник-удавку, добавив в меню аутоэротическую асфиксию. Штука высокооплачиваемая, но опасная. Раз заигрались с Мариной, так придушили клиента, что он научился жопой дышать.
Подруга попросила приехать в выходной. Заказали тройничок. Анна торопилась. Времени до обеда. У Олега часовая лекция, с ним выскочила из-под надзора. После договорились делать генеральную уборку дома. Вернее делать будет муж, а она с мамой выносить ему мозг. Желание повелевать, сладким ядом, уже влилось в кровь. Клиент запаздывал. Анна, успевшая здорово взопреть под латексом, нервно мерила шагами храм разорванных анусов. Марина успокаивала:
- Не переживай, успеешь. Я с этим пассажиром не первый день знакома. Он со мной одной скорострел, каких свет не видывал. Тебя увидит – с порога обкончается.
Дзинькнул дверной звонок. Натянув на лицо, самое, что ни на есть, суровое выражение, Анна встала по центру комнаты, поигрывая плеткой в руке. Из коридора доносился грозный голос Марины и чье-то невнятное бормотание. Когда дверь распахнулась, Анна поняла – домой можно не спешить. На коротком поводке, в строгом ошейнике, на четвереньках, Марина вела Олега. Отпал вопрос, на какие лекции и семинары муженек весь год спускал ее кровно заработанные.
Подруга, в начале, ошалела, но, из обрывочных воплей, вникнув в суть вопроса, подключилась к процессу избиения во всю мощь женской солидарности. Такого надругательства над личностью Олегу бы не купить за любые деньги.
Домой приехали на такси. Олег плелся сзади, жалобно поскуливая. Зайдя в подъезд, Анна остановилась, поджидая. Муженек, благоразумно, застыл на безопасном расстоянии.
- Иди сюда!
Он засеменил ногами, втягивая голову в плечи. Анна заботливо поправила на нем воротник, стряхнула с костюма пыль. Послюнявив палец, вытерла проступившую с царапин на лице, кровь. Припудрила синяк:
- Скажем маме, хулиганы начали приставать, ты заступился. Сигнал принят?
Олег торопливо кивнул. В подъезде, кроме них, никого. Не удержавшись, Анна залепила мужу контрольную затрещину, мгновение подумав, засадила коленкой между ног.
Через год в их семье произошло событие невероятной важности. Пелагея Страпоновна, поехавшая в лес по грибы, была застрелена депутатом Пидорашкиным, в тепловизоре принявшим ее за свинью. Государственного мужа сложно винить. Тепловизор не ошибся.
Вот, когда жизнь наладилась. Похороны праздновали неделю. Анна поселилась в освободившейся комнате, со сколь невероятно тупым, столь очаровательным любовником. Впрочем, благоверного она не выгнала. Хотя бы из-за вида того, как он мило огорчается, принося им кофе в постель. Замечательное трио по сей день счастливо проживает в, закованном в гранит разврата, городе.